Автобус, невнятные попытки читать, невнятный сон, невнятно-осенний пейзаж за окном...
Ясность аэропорта.
Его волосы были белыми как снег в Калгари и он пил у бара коньяк. Он оказался профессором математики из Ванкувера, и долго и страстно рассказывал о проблемах углового бурения и оптимизации нагрузки на сеть газовых компрессоров.
Калгари светил из окна самолета огоньками и таинственными очертаниями холмов. Багаж был получен мгновенно, под аккомпанемент уютного тихого, почти мурлыкающего голоса Рона.
Калгари звенел за окном мачины фонарями и блеском витрин.
Судорожныи вздох восторга - тепло-белые стены, радуга пастели, уходящие ввысь потолки и роскошь белых пионов. Пионы оказались искусственными.
Калгари озарял гостиную сиреневым отцветом рассвета по снегу. Когда я наливала себе воды, дрожали руки - нервы.
Телефон, распечатки, телефон.
- Как? Сегодня? Конечно!
Калгари впервые ударило в окно пугающей громадой небоскребов.
Голос у президента Норекса оказался интереснее внешности.
На обратном пути я читала текст иска с описанием махинации ТНК и плакала от смеха. А что еще оставалось?
Калгари за окном электрички погрyжался во тьму, густо разбавленную огнями.
Ужас бился в руках, видимый, похоже, любым обратившим бы на меня внимание. Прочитанноый за два дня список из 50-ти компаний расплывался в глазах. Почти рухнув в кресло, я выставила сумку как для зашиты. В глазах сидяшего напротив господина отеческое любопытство мешалось с другим интересом.
Калгари... а фиг с ним. Бокал белого вина, предложение заботливого Роберта, наконец-то заставил меня расслабится. После чего я была передана на руки двум молодым людям славянского происхождения Phoenix Technologies, которые напоили меня экспрессо и довезли до дома Рона. В отличие от Роберта, с ними мне удалось поговорить об угловом бурении.