История вопроса

[5586]

Навеяло.

Навеяло прочитанными шутками.

Захотелось вспомнить, пройтись по знакомым местам – и может быть, поставить крест. Жирную точку.

Может, я уже и пыталась однажды это записать.



Очень длинное описание моего знакомства с ролевым движением

Впервые я узнала о Них из журнала Огонек. Там с восторгом рассказывалось о рыцарских турнирах – развлечениях прогрессивной молодежи. Жаль, - подумала я, - только турниры. Если б они отыгрывали что-нибудь, было бы куда интереснее.



Затем была странная сумасшедшая зима. Зима занесенной снегом дачи, с продолжающимся ремонтом и полужилыми помещениями, огромной песочной собаки, вечно норовящей сорвать зубами повязку, уколов и двух таких взрослых девушек из ветеринарной академии.

- Что это? – спросила я как-то раз, коснувшись скромного бисерного браслета. Тогда я даже не знала слова «фенечка».

А потом они сняли со стены и настроили гитару.



Затасканная кассета Йовин не вылезала из магнитофона. Мама была очарована не меньше меня. Усталые ночные кони и лунный свет на клинке, чего еще?



Толкина я читала в разгар весенних контрольных. Ночью. Под одеялом. С фонариком. Ни с одной книгой с тех пор я так не извращалась. Не было нужды.



Самой первой встречи с Ними я ждала и робела. Мне представлялись высокие и статные романтические герои, кандидаты на роль первой и незабвенной любви. Шел 99-ый год, мне только исполнилось 16 лет, и все, что было в моей жизни, это старомодное ношение портфеля. Я даже ни с кем еще не целовалась и не могла себе этого представить.



С двумя тощими студентами в очках, вздыхающими о дивном и давно ушедшем прошлом Эгладора, я вежливо бродила по Нескучному саду днем воскресенья. Действительность отличалась от мечты так... как впрочем, и должна была.



Ирландия была первой игрой. В поезде оказалась веселая компания студентов почему-то исключительно мужского пола с типично студентскими шутками и я. И накачанная личность в обнимку с тремя двухлитровыми бутылками пива и странным лексиконом, из которого я не знала и половины слов.

- Кто это? – шепотом поинтересовалась я.

- Ястреб, - с отвращением ответили мне. – Доехали таки...



По пути меня впечатляло все.

Замерзшие капельки на ветках (начало мая), ряды палаток; полуголые раскрашенные мужики, молотящие друг друга деревнными ухватами (Мы дикие пикты! – А вам не холодно? – А думаешь, с чего мы дикие?); мышка на руках у задумчивой девушки в плаще; дети с миской тушенки у костра; огромные костры, обложенные бревнами для сидения; грустные мастера, обсуждащие, что игры не будет, потому что все-таки явились Ястреба и теперь всех вынесут; Ястреб, в конце пути неожиданно развернувшийся и произнесший необычайно галантное и куртуазное извинение за свой несдержанный язык; Парад, полный немыслимых существ и людей всех видов и расветок, которых я испуганно разглядывала из-за спин попутчиков.

Все! Абсолютно все! Было впервые!



Мы были сидами, о кторых я в то время не знала ничего, кроме наспех прочитанной распечатки. И, как истинные сиды, оказались никому не нужны: половина команды не доехала, и мы были слишком малы и слишком на отшибе.



Я скромно сидела в сторонке и вышивала всю игру, до невозможности повышая уровень и боясь обратить на себя хоть чье-либо внимание. Идей у меня было много, однако решимость их осуществить измерялась негативными значениями. Что, кстати, происходило и в будущем. Мне кажется, я нынешняя, после опыта презентаций на 60 критично и вьедливо настроенных человек, совсем иначе вела бы себя на игре.

Или училась стрелять из лука. В сосну с пяти шагов. Часа через два мое мастерство возросло до семи шагов. А потом мы пошли на завершающий праздник.



На празднике неведомым мне образом один из моей команды умудрился схватится с кем-то за мою честь. Со слезами на глазах снимая с него вышитый мною ранее, гарантирующий бессмертие знак (убъют же! их же больше!), я обратила внимание, что он старше, суровее и симпатичнее, чем я замечала.



Через неделю он ждал меня остановке с букетиком тюльпанов.

У первого поцелуя был мокрый вкус излишества и полное отсутствие упоминаемого в романах «удара тока», «кружащейся головы» и прочих атрибутов.



Затем был Кринн.

Я зачитывалась драконами всевозможных времен года и суток, и с открытыми глазами грезила о Рейстлине и Крисании. В основном, конечно, о Рейстлине.

Не помню как, но я оказалась в Квалинести, и были обещаны мириады захватывающих внутренних интриг, ради которых я честно, впервые в жизни, пыталась придумать персонажа.



В этот раз я скромно сидела в сторонке и переписывала заклинания, повышая уровень, где-то пол-игры. Прогресс.

Вторые пол-игры я попыталась побродить по полигону. Первый раз мне удалось пробродить час, второй – полчаса. Решив, что бессмысленные и укорачивающиеся брождения не стоят неизменных четырех часов мертвятника, я оставила эту идею.



Мне было 16, и я была безмерно наивна.

Счастливая летняя жара, глубокий водоем и дух свободы и нездешнего.

То, что разворачивалось на моих глазах, казалось вакханалией, к которой я была совсем не готова. И тем не менее, происходящее манило и пьянило.

Дневные обнаженные совместные купания.

Ночные обнаженные совместные купания.

Я, которую никто не предупредил о необходимости взять купальник, отказывалась вылезать из серебристой туники. Однако, кажется, это только придавало ситуации большую пикантность.



Два знакомства, вынесенных оттуда, до сих пор со мной.



На знаменитые ХИ я решила отправиться в составе Мертвятника, несмотря на приглашение в Лориен. Меня привлекала возможность менять роли (ну где же это знаменитое вхождение в роль, описанное в стольких отчетах??!!!), быть в курсе происходящего и проявить независимость.



Возможность менять роли оказалась всего навсего возможностью менять места и условия плена. Еще из Кринна мне следовало бы извлечь урок: не надо девушкам шататься в одиночестве. Хотя анекдотичность самого первого пленения достойна воспоминаний: как меня угораздило забыть, что по географии полигона, прямая дорога от нашего лагеря к эльфам шла через Мордор?



Мне нравились песни у костра, люди, таинственная взрослость окружающих, зачастую грубоватый юмор, костюмы и постройки, палатки, лес – все то, что можно назвать атмосферой. Загадочное «вхождение в роль» и «игра» оставались влекущими миражами.



Хотя был и вечер последнего дня, когда я, устав от неизвестности и нарастающей после последнего отчаянного броска безнадежности Светлых, заснула на земле у костра, и проснувшись, обнаружила рядом двух очень печальных хоббитов, и что-то внутри сжалось: все! вот теперь – совсем все.



Затем был год в Англии и лето в России, когда я решила, что переросла ролевое движения и ну его все на фиг. И еще одно лето в России, когдя на фиг отправились именно дурацкие резолюции, и были рок-н-рольные вечера, шотландский фестиваль, сожаления об упущенных возможностях прошлого года и Ящик Пандоры.



Впервые в жизни я могла шататься по полигону, наслаждаюсь статусом бессмертного существа – музы. И впервые в жизни на меня никто даже не покусился.



С этой игры, повергшей меня в полный эмоциональный хаос, я записала воспоминания на много страниц, и куда-то дела. Там было все: и долгожданное вхождение в роль, и так называемый «крышесъезд» с этого же, и романтическая пожизненная влюбленность, совсем неромантически оборвавшаяся по возвращении в Москву.



Я до сих пор вспоминаю об этих трех днях. Цветущая таволга, песни у костра, светлячки на ладонях, полная иллюзия погружения – спасибо костюмам и только прочитанным Олдям; и клубок событий, раскатившийся до лавины: неторопливый жаркий полдень, разгорающийся день и безумный, насыщенный вечер, за время которых были ошибки, потери, обретения, истинные мистерии и погони через ночной лес. Следующим утром я была на грани истерики. Днем я оказалась за гранью, ожидая финального противостояния Олимпийцев и Титанов, существовавшего, естественно, только в моей голове, и долго, мучительно приходила в себя, еще не веря, что все кончилось.



Именно поэтому – не отпускает до сих пор.

Несмотря на насыщенность и интересность последних двух лет, и достижимые цели в реальной жизни.

Я все равно хочу – еще раз оказаться Там. Хочу иногда, боком, по краю сознания – но это желание никуда не денется.

И не надо его бояться.



А еще остались друзья, знакомые, и восторг от музыки, песен, тех, кто их пишет, и театра Тампль. Но это уже совсем другая история.