Был котенок - станет рысь
Здравствуй!
А я начала читать «Легкий завтрак в тени некрополя!»
Погода взбесилась и пролилась весной – ясным небом, солнцем, и теплом.
читать дальшеТы – призрак, сказка – не ностальгически детская, с счастливым концом, а та, отрывок из которой ты когда-то оставляла в дневнике, про Принцессу, менявшую тела и отрезающую упрямо выраствашее сердце.
И в первый раз у нее были рыжие волосы и карие глаза.
У меня уже карие глаза, осталось только – рыжие волосы.
Я слонялась по улице и наткнулась на шеф-повара из магазина снизу. Я туда забегала, чтобы купить безумно дорогие шоколадные сладости с корицей и перцем, украшенные засахаренными дольками грейпфрута, или яблочно-овощной пудинг с пеканом и пахучим, плесневым французским сыром. А в январские морозы там стял термос с пряным яблочным сидром, и Стивен надиктовал мне рецепт, и дал коробочку сморщенных коричневые звездочек аниса, забытых в Мичигане. Мы пили кофе и говорили о людях и музыке.
Стивену оказалось 36 лет – как и тому мальчику из Казахстана, который подошел ко мне в вагоне Си-трэйна. Что за волшебное число? Мальчик был смешной, стеснительный, неуклюжий, наслаждался высококвалифицированной работой с железками в маленькой инженерной компании, известной мне по конференции год назад, и почти не говорил по английски. И никогда не пробовал смеси шоколада с кофе и сливками, так что мне пришлось добывать вторую кружку и разливать свой пополам под под его милый ужас и извинения.
Я потихоньку учусь быть стервой и уже купила сапоги на высоком каблуке из темно-багряной кожи. Цвета гранатов – хотя и без искорок. Цвета патрициев и оргий? Цвета крови? Впрочем, мне никогда не стать настоящей стервой, да и нет желания – зато я с большим удовольствием в нее поиграю. С сегодняшнего дня! С этой секунды!
Я учусь с умом выбирать и делать глупости.
И так удобно украшать цветными шарфами пустые вешалки. Может, я поэтому с трудом близко и надолго схожусь с людьми? Мне вешалки – привычнее... А на переменке в театре у Алисон было две маленькие шоколадки. Я задумчиво згрызла свою, а Алисон рассмеялась, и сказала, что это – очень сильно я. Что это шоколадки на один укус и так их все люди и едят,и только я растягиваю эти пять грамм на три приема. И я не испугалась.
Да, есть мама, которая знает про меня почти все, но мама – это как небо, лес, шум ветра или машин, в зависимости от места. Это то, что было всегда. А Алисон – это новое. И я все равно не испугалась.
А еще у меня есть Social Anxiety Disorder, и я его подкармливаю всякими лакомствами, и он уже совсем ручной. Я его обнаружила пару месяцев назад в сети, и выяснилось, что мой собственный прятался у меня под кроватью долгие годы. Но другие люди с ним не находят общий язык, а я – нашла, и впргяла в повозку. Так что всякий раз, когда мне кажется, что на меня смотрят и выделяют из толпы все вокруг – а мне так кажется почти всегда – то это он, мой домашний неврологический расстройств. Только обычно он людей пугает, и им кажется, что все пялятся на их недостатки, и они дрожа запираются в комнатах, и бегут общения как огня. Я же расправляю плечи и улыбаюсь, и безусловно являюсь объектом повышенного внимания именно из-за чертиков, выглядывающих из-под глади воды. Я коллекционирую эти взгляды, выстраивая на них фундамент самооценки, и если они реальны для меня, то фундамент этот строится на камне, и их объективное отсутствие уже не важно. Тем более, что на каждого из нас кто-то и когда-то взглянет с удивлением и восхищением, и не раз – на каждого, понимаете? – и эти взгляды, если есть нужда, надо превратить в маленькие кирпичики уверенности в себе.
Поэтому важно выбирать свои глупости – начинать с несложных, и вкладываться в них полностью, чтоб они точно увенчались успехом. Мало что повышает энергию и вкус к жизни больше, чем успешно сделанная маленькая глупость! Маленькая! А не фигня, которая разобъет твою жизнь на годы!
Я – велосипед, который может или лежать, или ехать. И если я не еду, то я сваливаюсь в паутину бессилия, чтива, пледа, мороженного и депры. Поэтому когда возникает импульс – за него надо ухватиться, и, воспользовавшись инерцией момента, взвалить на себя как можно больше. Работу, проекты, людей. Чтобы нельзя было скрыться и сбежать, не подведя кого-нибудь. И чтобы одни положительные заряды влекли за собой другие.
Как в теннисе – ответить на сильный мяч правильным подходом, разворотом, и послать его обратно – не кистью, не рукой – всем телом – с удвоенной силой, словно воспользовашвись его же энергией. Возможно, это бессмыслица с точки зрения физики. Зато работает в жизни!
А я начала читать «Легкий завтрак в тени некрополя!»
Погода взбесилась и пролилась весной – ясным небом, солнцем, и теплом.
читать дальшеТы – призрак, сказка – не ностальгически детская, с счастливым концом, а та, отрывок из которой ты когда-то оставляла в дневнике, про Принцессу, менявшую тела и отрезающую упрямо выраствашее сердце.
И в первый раз у нее были рыжие волосы и карие глаза.
У меня уже карие глаза, осталось только – рыжие волосы.
Я слонялась по улице и наткнулась на шеф-повара из магазина снизу. Я туда забегала, чтобы купить безумно дорогие шоколадные сладости с корицей и перцем, украшенные засахаренными дольками грейпфрута, или яблочно-овощной пудинг с пеканом и пахучим, плесневым французским сыром. А в январские морозы там стял термос с пряным яблочным сидром, и Стивен надиктовал мне рецепт, и дал коробочку сморщенных коричневые звездочек аниса, забытых в Мичигане. Мы пили кофе и говорили о людях и музыке.
Стивену оказалось 36 лет – как и тому мальчику из Казахстана, который подошел ко мне в вагоне Си-трэйна. Что за волшебное число? Мальчик был смешной, стеснительный, неуклюжий, наслаждался высококвалифицированной работой с железками в маленькой инженерной компании, известной мне по конференции год назад, и почти не говорил по английски. И никогда не пробовал смеси шоколада с кофе и сливками, так что мне пришлось добывать вторую кружку и разливать свой пополам под под его милый ужас и извинения.
Я потихоньку учусь быть стервой и уже купила сапоги на высоком каблуке из темно-багряной кожи. Цвета гранатов – хотя и без искорок. Цвета патрициев и оргий? Цвета крови? Впрочем, мне никогда не стать настоящей стервой, да и нет желания – зато я с большим удовольствием в нее поиграю. С сегодняшнего дня! С этой секунды!
Я учусь с умом выбирать и делать глупости.
И так удобно украшать цветными шарфами пустые вешалки. Может, я поэтому с трудом близко и надолго схожусь с людьми? Мне вешалки – привычнее... А на переменке в театре у Алисон было две маленькие шоколадки. Я задумчиво згрызла свою, а Алисон рассмеялась, и сказала, что это – очень сильно я. Что это шоколадки на один укус и так их все люди и едят,и только я растягиваю эти пять грамм на три приема. И я не испугалась.
Да, есть мама, которая знает про меня почти все, но мама – это как небо, лес, шум ветра или машин, в зависимости от места. Это то, что было всегда. А Алисон – это новое. И я все равно не испугалась.
А еще у меня есть Social Anxiety Disorder, и я его подкармливаю всякими лакомствами, и он уже совсем ручной. Я его обнаружила пару месяцев назад в сети, и выяснилось, что мой собственный прятался у меня под кроватью долгие годы. Но другие люди с ним не находят общий язык, а я – нашла, и впргяла в повозку. Так что всякий раз, когда мне кажется, что на меня смотрят и выделяют из толпы все вокруг – а мне так кажется почти всегда – то это он, мой домашний неврологический расстройств. Только обычно он людей пугает, и им кажется, что все пялятся на их недостатки, и они дрожа запираются в комнатах, и бегут общения как огня. Я же расправляю плечи и улыбаюсь, и безусловно являюсь объектом повышенного внимания именно из-за чертиков, выглядывающих из-под глади воды. Я коллекционирую эти взгляды, выстраивая на них фундамент самооценки, и если они реальны для меня, то фундамент этот строится на камне, и их объективное отсутствие уже не важно. Тем более, что на каждого из нас кто-то и когда-то взглянет с удивлением и восхищением, и не раз – на каждого, понимаете? – и эти взгляды, если есть нужда, надо превратить в маленькие кирпичики уверенности в себе.
Поэтому важно выбирать свои глупости – начинать с несложных, и вкладываться в них полностью, чтоб они точно увенчались успехом. Мало что повышает энергию и вкус к жизни больше, чем успешно сделанная маленькая глупость! Маленькая! А не фигня, которая разобъет твою жизнь на годы!
Я – велосипед, который может или лежать, или ехать. И если я не еду, то я сваливаюсь в паутину бессилия, чтива, пледа, мороженного и депры. Поэтому когда возникает импульс – за него надо ухватиться, и, воспользовавшись инерцией момента, взвалить на себя как можно больше. Работу, проекты, людей. Чтобы нельзя было скрыться и сбежать, не подведя кого-нибудь. И чтобы одни положительные заряды влекли за собой другие.
Как в теннисе – ответить на сильный мяч правильным подходом, разворотом, и послать его обратно – не кистью, не рукой – всем телом – с удвоенной силой, словно воспользовашвись его же энергией. Возможно, это бессмыслица с точки зрения физики. Зато работает в жизни!
-
-
30.01.2005 в 03:32четко и живо.
и по сути что важно
Определенно внушает мне веру в *молодежь*
-
-
30.01.2005 в 06:22Я не знаю, почему все те имена слева меня читают (за исключением знакомых), но надеюсь, что они что-то для себя находят. Значит, я веду открытый дневник не зря.
А при виде тебя мне хочется ныть "Гюльчатай, открой личико". Вокруг Глюка не может болтаться столько же людей, сколько ников - и альтер-эго некоторых я даже знаю
А вот ты - одна из наиболее сильно интригующих загадок. Так что можешь ею и оставаться
-
-
30.01.2005 в 12:32это, наверное, базовая черта твоего литературного таланта - превращать описание веще бытовых и до тошноты реалистичный - в сказку.
спасибо:)
-
-
30.01.2005 в 15:04Ты читаешь мой пожизеный дневик
-
-
01.02.2005 в 14:22Brad_Crawford замечательно