Был котенок - станет рысь
Мы! С тобой! Давно уже не те!

И не живе-ем делами прежними-и!



Орали мы с Катькой, впряженные в санки с детьми, бессовестно лажая и шатаясь на льду, ибо укатанные дорожки все были до ужаса скользкими, а по мокрому снегу не проехали бы санки.



Спим в тепле! На средней полосе!

А шпаги! На стену пове-е-шены-ы!



Пришли мы в парк как и любые допропорядочные граждане. Посмотрели на почтенных мам и бабушек и детей, возившихся у кучи бревен (откуда бревна?). Переглянулись и пошли гулять по оврагам.



Нас! С тобой! Не радует роса!

На парусах уж не разля-яжешь-ся!



Овраги вывели к ручейку, через коий мы передвигались по круглым и скользким бревнам на четвереньках. А за ним возвышалась така-ая гора! А на горе росла такая сосна!



Пустил трактирщик разгулявший-ся!

На ранспаранты-ы паруса!



На гору мы взбирались дивной процессией: впереди - Норка, время от времени оглядываящаяся назад с воплями "Мама! Не свались! Мне страшно за тебя!"; за ней - Егор с целеустремленно-сосредоточенным взглядом; завершали процессию мы - как взрслые. К тому же, когда кто-то из детей таки соскальзывался или сползал, именно мы оказывались у них на пути. Хотя ползти вверх оказалось удобнее (и устойчивей всего!) всего на четвереньках, првило "два шага вперед, шаг назад и шаг - второну" дейстовало на полную катушку.

Затем мне помогли взобраться на дерево: я и не верила. что у меня получится подтянуться.

А потом мы решились спуститься. На попе с дикими воплями. Внизу приходилось переворачиваться и докатываться.

Промокли насквозь, до нижнего белья, немотря на шубы. Зато в глазах сразу же зажегся свет Амана.

И когда я затянула "Сорбонскую свободу", Катька попросила что-то, что она тоже знает.



Море! Ждет! А мы совсем не там!

Такую жизнь пошлем мы! К ле-е-ше-му-у!

Нацепим шпаги! Потускне-в-ши-ее!

Давай, командуй! Капитан!



Добропорядочные мамы и бабушки шарахались в стороны.

Дети время от времени взвизгивали, ибо нас, а соответственно и санки, мотало порядочно.

Зато как всем было весело!